Черт. меня. дери 
В свете одного обсуждения это вот накалякалось. Это по новому Стартреку 9го года, намек на сцену спухуры в лифте, да, в принципе, тут все и так ясно. Пора выносить эти фантики в отдельный угол, что-то их многовато стало.
Межпланетное
Нет больше дома. Некуда возвращаться.
Это знание ржавчиной ест мозговые платы,
Возводит плотины, устраивает блокады,
Портит работу мыслительных операций –
И душит ночами, но это уже неважно.
Осознание вышло слабостью, а не силой.
У того, что убить не сумело, свои уроки –
Причины и следствия судят привычно строго,
Ведь у неба и бога мы милостей не просили,
Не то, что люди – глупые, но отважные...
А каждый из нас за разумность заплатит дважды.
У моей расплаты цвет мрака и привкус меди,
Непривычно подводят выводы и расчеты –
Мои карты дробятся за куполом звездолета
На созвездия Псов, Треугольников и Медведиц,
Волос Вероники, Львов и различной рыбы,
И Крестов, их много: пространство кишит крестами,
Как огромное кладбище прежних первопроходцев,
Высокое небо, безжалостно-дикий космос,
Который и после смерти тебя достанет
И присвоит себе, как рай или ад – на выбор,
Но прежде сведет с ума: «а ведь мы смогли бы...»
Оно, как инфекция, как возбудитель где-то
Таится в тебе гонимым больным уродцем,
Бьется, как сердце, словно вот-вот сорвется:
«Нет больше дома, нет, понимаешь, нету...»
И этим тебя изнутри по живому режет.
...А потом замечаешь свет в глубине колодцев
Глаз человека, два крошечных сгустка света –
Сквозь которые издали смотрит ее планета,
Залитая желтым, жгучим, слепящим Солнцем –
Земля, что принимает осиротевших.
Я хочу соврать, что меня это не утешит...
Но такие, как я, не лгут.
В свете одного обсуждения это вот накалякалось. Это по новому Стартреку 9го года, намек на сцену спухуры в лифте, да, в принципе, тут все и так ясно. Пора выносить эти фантики в отдельный угол, что-то их многовато стало.
Межпланетное
Нет больше дома. Некуда возвращаться.
Это знание ржавчиной ест мозговые платы,
Возводит плотины, устраивает блокады,
Портит работу мыслительных операций –
И душит ночами, но это уже неважно.
Осознание вышло слабостью, а не силой.
У того, что убить не сумело, свои уроки –
Причины и следствия судят привычно строго,
Ведь у неба и бога мы милостей не просили,
Не то, что люди – глупые, но отважные...
А каждый из нас за разумность заплатит дважды.
У моей расплаты цвет мрака и привкус меди,
Непривычно подводят выводы и расчеты –
Мои карты дробятся за куполом звездолета
На созвездия Псов, Треугольников и Медведиц,
Волос Вероники, Львов и различной рыбы,
И Крестов, их много: пространство кишит крестами,
Как огромное кладбище прежних первопроходцев,
Высокое небо, безжалостно-дикий космос,
Который и после смерти тебя достанет
И присвоит себе, как рай или ад – на выбор,
Но прежде сведет с ума: «а ведь мы смогли бы...»
Оно, как инфекция, как возбудитель где-то
Таится в тебе гонимым больным уродцем,
Бьется, как сердце, словно вот-вот сорвется:
«Нет больше дома, нет, понимаешь, нету...»
И этим тебя изнутри по живому режет.
...А потом замечаешь свет в глубине колодцев
Глаз человека, два крошечных сгустка света –
Сквозь которые издали смотрит ее планета,
Залитая желтым, жгучим, слепящим Солнцем –
Земля, что принимает осиротевших.
Я хочу соврать, что меня это не утешит...
Но такие, как я, не лгут.